tommy maximoff // thomas shepherd
✦ marvel ✦

edvin ryding

---

Брат мой, брат — огонь поднебесный,
Мне ответь, где ты отныне?
Молний ряд был тебе тесным,
А теперь — не тесно в камине?

[indent] Томми… мы с тобой всегда были особенными. Говорят, братья-близнецы — это люди, которые знают друг друга, как никто другой, но наша связь была глубже. Мы были связаны ещё до рождения, делили всё — одну жизнь, один ритм, одну материнскую ласку.

[indent] Родились теплой ноябрьской ночью принеся радость в жизнь наших потрясающих родителей. И скажу я тебе… Семью нашу нельзя назвать простой. Дети Алой Ведьмы. Как говорил Стрейдж: «Плод ее фантазии и безудержного желания обрести семью». Да пошел бы он, вместе с Мстителями и их… Ладно. Прости, это ты у нас человек импульсивный, не буду отнимать твою работу. Ванда вложила в нас всё, что у неё было — силу, любовь, тоску, всё то, что мир Мстителей, был не способен понять или принять. Они лишили нас отца. Разобрали его на части и попытались использовать.

[indent] А потом случилось то, что разделило нас и навсегда изменило. Вествью… Мир, который она создала, трещал по швам, когда её чары начали слабеть. В тот момент, когда Вествью освободили, мы должны были исчезнуть. Но что-то пошло не так. Когда я открыл глаза, то понял, что нахожусь в чужом теле, будто кто-то разорвал меня на части и склеил заново. Это не был наш прежний мир, но и не пустота, куда нас должны были отправить. Я не знаю, что произошло со мной — и, честно говоря, я до сих пор не до конца понимаю, почему я всё ещё здесь.

[indent] А ты? Где был ты в тот момент, Томми?

[indent] Расскажи свою историю, давай вместе покажем им всем насколько мы реальны и на что способны. Маг и спидстер. Одно могу обещать точно, это будет по меньшей мере весело.

---

[indent] Томми… Ты всегда был для меня чем-то большим, чем просто братом. Ты — моя точка отсчёта, мой самый надёжный спутник, даже если я не всегда могу это выразить. С самого детства, когда мы вместе падали, смеялись, убегали от наказания, ты оставался тем, кто стоял рядом, на кого я мог положиться. Ты — моя безумная, стремительная половина, которая гонится вперёд, когда я слишком долго остаюсь в раздумьях.

[indent] Я иногда думаю, что ты был бы способен ринуться в огонь ради меня — и, честно, я поступил бы так же. Даже когда мне страшно или я не знаю, что делать, одно твоё присутствие заставляет меня чувствовать себя сильнее. Иногда мне кажется, что ты настоящий двигатель нашей силы: твоя решительность, твоя смелость — всё это становится частью меня, стоит тебе оказаться рядом. Как будто ты говоришь: «Мы справимся, потому что другого варианта нет». И это всегда срабатывает.

[indent] Я помню, как мы вместе строили наши маленькие миры, как смеялись, когда никто вокруг не понимал наши шутки. Это было наше — и это всё ещё наше, несмотря на то, что жизнь не всегда была милосердна. Ты научил меня верить в свои силы, Томми, даже когда я в них сомневался. Ты можешь быть импульсивным, почти невыносимо непоседливым, но именно поэтому я тебе доверяю. С тобой каждый миг наполнен жизнью, и без тебя я, честно говоря, будто теряю часть себя.

[indent] Ты, Томми, — мой спидстер, мой брат, моя вторая половина. Что бы ни случилось, и кто бы ни решил, что нас нет или не должно быть, я верю, что вместе мы сможем всё.

---

пример вашего поста

История персонажей из сказки действительно незакончена. Ник бросает мимолетный взгляд на Микки и внутри возникает чувство… Такое теплое, но в то же время болезненное. Исполненное горького противоречия. Понимание – им эту сказку и предстоит завершить. Николас не хочет думать, как это вообще возможно, он обязательно поразмышляет об этом на досуге чуть позже. Знает лишь одно – это их отнюдь не последняя встреча.

И снова удивление ведь Ник этой встречи жаждет. Они в пропахшей табаком и тлением подсобке, а магия… все еще царит в воздухе. Парень чувствует невероятное притяжение. Он завораживает взглядом Микки, его повадки, игривость. Какое же это безумие. Отчаянное, отдающее привкусом горького табака. От прикосновений Микиты по теле разливается электричество. Ник пропал. Пал, в ту самую секунду, когда согласился провести время наедине, в этой тесной подсобке. Воздуха не хватает, кажется, будто сердце вот-вот вырвется из груди. Страсть ли это? Та самая пресловутая первая любовь? Чистое безумие, не иначе. Вот только поддаваться его чарам Рэй нежелает. Это слишком… быстро. Микки играет и не более того. Прокашлявшись Ник отводит глаза в сторону. Рассматривает старый стеллаж с забытыми вещами, открытое окно… Да все, что угодно, только бы не думать о том, что происходит сейчас в этой комнате.
— Не в этой жизни, — отзывается он на вопрос о чувствах. И ведь не лукавит, почти. Мимолетная влюбленность в лучшую подругу не счет, а глубокие чувства. В груди будто начинает ныть старая рана. Он явно когда-то любил. Любил так сильно, что сгорел позволив чувствам взять верх над обязательствами и долгом.  Теперь же… Это не имеет значение. Но лишь мимолетное упоминание Кощея из сказки вызывает поток ненависти.

Сумасшествие.

— Готов поспорить, что и ты тоже, — губы расплываются в ответной ухмылке. – А чувства… Не зарекайся, Мартин. Спорим, через месяц сам будешь раскручивать меня на свидание? – брошенная невпопад шутка за которой Рэй пытается спрятать нахлынувшее наваждение. Сказки сказками, да вот только Царевна никогда не испытывала подобного. Она мертва, а та история, какой бы она ни была, осталась в далеком прошлом. Микки тянется к двери и Ник машинально опускает ладонь на его руку. Хочется остаться в этом моменте как можно дольше. Растянуть его.

— Ты прав, нам действительно нужно заняться отработкой, но… Предлагаю закончить с ней за час, а потом… Позволишь угостить тебя кофе? Ты со мной сигаретой поделился, а еще… — медлит. Не знает, как продолжить диалог, да и стоит ли вообще это делать? Они ведь обычные знакомые. Но чувство, будто отпустив его Ник утратит эту мимолетную связь, возникшую между ними, ранит. Ник медленно убирает руку, заставляя себя сосредоточиться на тишине и запахе табака, висящем в воздухе. Его мысли путаются, а дыхание сбивается, словно вокруг слишком мало кислорода. Эта тесная, пропахшая никотином подсобка вдруг становится для него центром вселенной. В голове мелькает понимание, что происходящее выходит за рамки обычной встречи. Что-то значимое пробуждается в его сердце, оставляя легкую горечь и непередаваемую тоску.

Он делает несколько шагов назад и опускает глаза, наблюдая за собственными руками, будто боясь снова поднять взгляд. Впервые за долгое время Ник чувствует, что его защищенные внутренние стены трещат. Открывшаяся беззащитность – почти физическая боль, и, возможно, в этом моменте он начинает осознавать свою истинную природу. Не ту, что он показывал всем вокруг, а ту, которая скрывается глубоко внутри, спрятанная от самого себя.

Слова о кофе застревают в горле, как и тысячи других слов, которые так и остались несказанными. Он внезапно осознает, что эта подсобка – не просто помещение, а место, где он впервые за долгое время ощутил свободу. Свободу чувствовать, переживать, открывать себя. И в то же время это место становится тюрьмой, где он запирает все свои желания и не дает им выйти наружу.

— Предлагаю выпить кофе, а потом…

theodore nott
✦ j.k. rowling wizarding world ✦
--

---

Не только у орденцев была своя армия, не только они предпочитали держаться вместе. Даже после войны у слизеринцев было больше общего, чем у разношерстных героев. Общая боль, непринятие, ненависть, в конце концов.

Они проводили в обществе друг друга больше времени, чем того позволило бы приличие. Она не вздрагивала от его прикосновений, за что нередко получала нахмуренный взгляд Дафны, невольно заставшую их компрометирующе близко. Дафна не могла и представить, как дрожали ее колени от того, что умели делать его пальцы.

Его взгляд ласкал теплом ее плечи, заставлял на какое-то время забыть о бессмысленности и пустоте, синонимом которых стала ее жизнь в браке. Нотт вытаскивал ее из темных мыслей, заставляя хохотать безудержно, вырывал из пальцев палочку в моменты слабости, когда по прошествии месяцев она сдалась осознанию, что с Драко они just don't work together.
Малфой холодно смотрел на Гринграсс, даже натянутые уголки губ не трогали ничего в глубине этих глаз. Иней сковывал скулы, когда она вымучивала почти неподдельную улыбку. Ни одна строка в Пророке не должна осквернить скрупулёзно поддерживаемый фасад. Даже если полог кровати в их общей спальне всегда оставался задернут, домашние эльфы в страхе словить раздраженное проклятие будут обеспыливать бархатные покрывала, словно не происходило ничего странного. Как много аристократических драм им было известно, и как строжайше блюдется кодекс не первый век.

- Что это, - пузырек выскользнул из ее рук, разбиваясь вдребезги и окрашивая палас темным содержимым. Сжатой челюстью и равнодушным взглядом обмануть бы его не удалось. - С ума сошла? "Бальзам из смерти" - где ты вообще нашла эту дрянь? - ему оказалось достаточно одного пасса репаро и очищающих.
- Не только у Драко есть связи в Лютнем, - сил поднять на него взгляд у нее не было. Последние известия и так их не добавляли.
- Мы что-то придумаем. Обязательно. Ты слышишь меня? - обманывать себя в безвыходной ситуации так приятно.

Он был ей другом. Ближе, чем другом. А еще, Теодор Нотт был другом Драко Малфоя.

---

приходите в наш замечательный четырехугольник, приносите своих демонов.
давайте прокатимся на эмоциональных качелях, походим по острому краю доверия (а вдруг Нотт знает, кому Астория обязана за изначально провальный брак) и посмотрим, что будет, когда Гринграсс сыграет в ящик.

---

пример вашего поста

— Не понимаю, вы ведь говорили, что Дафна должна обручиться — не я, — она растерянно подняла голову за завтраком.
— Обстоятельства изменились. Тем более, не смотря на все произошедшее, Малфой — все еще неплохая партия, — мать улыбается только глазами, поднося тонкий фарфор к губам, — взгляд ее оставался таким же холодным.
— Я была бы признательна, если бы вы дали знать об этом до того, как приняли решение, — Астория сделала попытку звучать уверенней, держать голову выше и не терять лица. Если и в этой ситуации она не могла постоять за себя, то что уже говорить о нахождении рядом с Малфоями.
— Астория, — голос матери звучал жестко, заставляет напрячь лопатки и выпрямиться. За ним следовала звенящая, как пощечина, тишина.
— Это ничего бы не изменило, — смягчаясь, погодя добавила мисс Гринграсс, выпуская из длинных пальцев чашку.
Беспомощность, которую тяжелой мантией надевали из зубодробильной заботы самые близкие, оставляя бессильной куклой, вычеркнув не только из дискуссии, но и из круга тех, кто имел право знать о подробностях принятия решения. Быть слабым ребенком за дверьми родительской спальни раздражало. Прикрывать же раздражение смирением — утомительно, хоть именно этого требуют от нее нормы приличия.
— Разве на их имени не лежит тень после всего произошедшего? — она знала, что разговор ничего не изменит, факты ничего не изменят. Принятое решение  уже не подлежит обжалованию, но свою долю обсуждения Астория получит. И ответы на свои вопросы тоже. И если они ее не удовлетворят, то задаст их и самому виновнику торжества. Если Малфои думают, что заполучат в свои руки покорную овечку, то великий стратег Люциус Малфой ошибся уже дважды. Акелле не престало выжить после этого. В ее ситуации лучше было надеяться, что сын  окажется сильнее отца. К ее же погибели.
— У них есть то, что нельзя отнять. Связи. Деньги. Желание оставаться частью этого общества даже после такого позора, — остервенелое желание, о да, этого не занимать. Значит Астория — тот самый билет в приличное общество, извинительный реверанс. Дыши. Дыши и слушай.
— И мы как никто готовы подать им руку, — твою руку, конечно же. Она не отрывала глаз от отца. Надежды на то, что ей позволят выбирать, никогда и не было. Она могла бы обманываться слабой улыбкой матери, грезить в отрочестве о великой любви. Могла бы, но все вокруг «делали ЭТО». Драмы не было. Все просто было уже решено.
— Конечно, — она опустила глаза, расправляя салфетку на коленях. Было бы все же приятнее не чувствовать себя вещью. Малфою придется придумать, что он сможет предложить ей, кроме денег, имени и связей. Быть может, они даже станут неплохой парой. Если убрать высокомерные заморочки, — а это едва ли не единственное ее яркое воспоминание о Малфое,— он представлялся быть весьма интересным молодым человеком. Во всяком случае, Нотт бы не пропадал так часто по выходным с ним, извинительно улыбаясь Астории в длинных строках объяснений. Астория знала Нотта. Но не Малфоя.
Глубокий вдох, с которым тяжелый воздух столовой обжигает стиснутые грудной клеткой легкие. Это нужно было пережить, зайти, словно в океан, ожидая волну. Не сопротивляться, принять с достоинством, не строя из себя оскорбленную разбалованную невинность. Ее готовили к чему-то подобному всю жизнь. Все разговоры, школьные друзья. Нельзя было просто пройти мимо и закрыть глаза на традиции. Если ты не в игре, то тебя попросту вычеркивают из семейного древа. Она же не была настолько отчаянной или же достаточно безумной, чтоб противиться чистокровному укладу.
— Когда? — ей нужно время. Смириться, привыкнуть, поговорить с Тео. У него как минимум найдутся слова для нее. И, возможно, пара-другая советов, как пережить эту чертову помолвку.
— Спешки нет, но приготовления, отнимают много времени. Дата уже согласована, не будем затягивать, — Присцилла Гринграсс одаривает дочь длинным взглядом. — К слову, ужин в Малфой Мэноре в пятницу. Тебе нужна новая мантия, — Астории нужна новая жизнь. Мантия тоже подойдет.

Сова от Ноттов не возвращалась целый день. Астория этого попросту не заметила. Под предлогом «обдумать» уже давно не стояло ничего больше, чем успокоить нервозность и морально подготовиться. Словно к браку с высокомерным наследником Малфоев можно быть в принципе готовой.
— Какой он? — она делает глоток едва теплого чая. Мерлин, домовики, которые берегут  древний фарфор, когда-то доведут ее. Накладывая согревающие чары, Астория переводит взгляд на Теодора, появившегося в поместье тем вечером. Ей чудится, что ее раздражение, переросшее к концу дня в тревогу, отражается в его глазах. Это выглядит жалко.
— Он наследник Люциуса, это оставляет свой отпечаток, — уклончиво произносит Тео, ощутимо оттягивая время, дабы подобрать необходимые слова.
— Ничего нового, чего бы я и так не знала? — она усмехается, взглядом провожая домового эльфа, который ставит на столик в гостиной хрустальную вазу с засахаренными угощениями для гостя.
— Не хотел, чтоб ты питала иллюзий, — он цепляет ее подбородок пальцем, заставляя смотреть прямо в глаза. Гринграсс не нравится такой Нотт — задумчивый и серьезный.
— Мне нужно напомнить, что я — не одна из тех дур, что выписывают Ведьмополитен и грезят о вечной любви? — она оборонительно выгибает бровь, ожидая, когда тепло ладони развеется. Игры во влюбленность кончились, не успев даже начаться. Хотя после маленькой победоносной войны, которую дал Орден Темному Лорду, нельзя сказать, что у кого-либо на них было время, кроме счастливых гриффиндорцев, чьи лица постоянно украшали первые полосы Пророка.
— Очевидно, он так же не рад помолвке. Что-то же должно быть у вас общего, — приободряет, но этого, конечно, мало. — Не надейся слишком, Драко не из таких, как Заббини, и уж тем более Поттеры. Он может осыпать тебя подарками, но «долго и счастливо» — не про него.
— Ты так говоришь, словно это про кого-то из нас, — его слова всегда отрезвляли и успокаивали. В глубине души она бы хотела, чтоб Нотты оказались теми, на кого ляжет выбор отца. Не случилось. В том, что под венец ее поведет чистокровный избранник родителей, сомнений не было давно.
— Расскажи мне что-то о нем, — Нотт явно знал больше, чем хотел бы говорить. У него всегда были секреты, до которых ей не было дела, — каждый кормил своих демонов. Она помнила, как перед битвой он выводил их из подземелий. Полы школьной мантии на удаляющейся в сторону замка фигуре нещадно трепал майский ветер. Некоторым вопросам не судилось быть заданными.

Утро пятницы не принесло облегчения. Прогулки по лесу в границах имения, подготовленное платье от Твилфитт и Таттинг и лучшие зелья для укладки из модной лавки в Косом переулке, — ничто не могло занять ее достаточно, чтоб превозмочь нервозность перед предстоящим знакомством.
— Я даже ему немного завидую, — рука Дафны легла ей на плечо. Сестра смотрела ей в глаза через зеркало, стоя за спиной.
— С удовольствием поменялась бы с тобой местами, — Астория напряженно вглядывалась в свое лицо, — синева проглядывалась под тонкой кожей век, общая бледность и скованность плеч выдавали ее.
— Если он посмеет вести себя недостойно, ему придется иметь дело с отцом, — осторожно начинает Дафна. — Поверь, я немного знаю Малфоя — никого он не боится так, как своего отца, — вот только отца рядом с ним не будет, не на кого будет оглядываться.
— Нам пора, — она последний раз бросила взгляд, из зеркала на нее смотрела статная блондинка. Платье подчеркивало худобу и хрупкость фигуры, но выражение лица не дало бы обмануться. Чтобы сломать Асторию Гринграсс, судьбе пришлось бы придумать нечто больше, чем договорной брак с человеком, о котором она ничего не знала.

Портключ. Наставления матери, пока они приближаются к парадному входу. Все смазывалось, казалось несущественным, откалывалось от картинки за ненадобностью. Высокие резные двери распахнулись, впуская семейство в заточенный в мрамор холл. Астории даже показалось, что она слышала писк домовых эльфов, оповещающий хозяев о прибытии гостей.
Она покорно принимала второстепенную роль, почтительно кивая и улыбаясь заученно, едва замечая. Глаза были прикованы к единственной фигуре, сосредоточению всех причин, по которым она находилась здесь, венцу многоходовки Люциуса Малфоя — его сыну. На расстоянии его взгляда не прочитать, но держался Драко так же холодно и уверенно. Светловолосый, с острыми чертами и поджатыми в тонкую нить губами. Жесты, осанка, выражение лица — он был похож на своего отца гораздо больше, чем она себе представляла. От этого становилось не по себе. Малфои и Гринграссы выставляли детей, словно породистых лошадей на арене, лишь в зубы не заглядывали, потому что чистокровные тайны и так известны.
— Астория! Астория, милая, — из тяжелых мыслей ее вырвал голос матери, с нажимом возвращающей внимание к разговору.
— Прошу прощения, внутреннее убранство меня заворожило — во всем чувствуется вкус и рука хозяев поместья, — почтительной улыбки и комплимента чете Малфоев должно быть достаточно, чтоб извинить ее деланную растерянность. Весь фокус внимания Астории находился на слоне в этой комнате, которого чистокровные главы семейства предпочитали не замечать. И по правде, им был не сам сын Малфоев, с которым, видимо, ей судилось связать свое будущее, а тот, кем он станет — и от увиденного холод пронимал, разбегаясь покалыванием от спины и до самых пальцев.

Mizi
✦ Alien Stage ✦

---

Привет, Мизи.
Помнишь, однажды, ты сказала, что мне стоит записывать свои переживания на бумагу?
И когда спрашивала меня, веду ли я дневник, я сказал, что «да»?
Так вот. Я солгал.
Я не написал ни одной строчки, ни одной буквы и просто хотел сделать тебе приятно, чтобы ты не разочаровалась во мне, чтобы верила в меня так же, как и я верил в то, что смогу быть с тобой.
Знаешь, я никогда не хотел, чтобы ты была моей, скорее я просто желал быть твоим.
Принадлежать тебе всей душой и сердцем, и, если бы от меня понадобилось отдать жизнь за тебя, я бы сделал это.
Иногда я думал о том, что лучше бы тот раунд был не между тобой и Суа, а между нами.
Тогда бы я не сомневался и не мучился, и ты бы тоже…
Не мучилась.
Потому что была бы с ней. И счастлива.
А я был бы счастлив, зная, что у тебя всё хорошо.
Мизи.
Просто прости меня.
Ты давала мне желание жить, ты была той недоступностью, что я боялся коснуться несмотря на расстояние вытянутой руки.
Иногда я думаю, что я предатель.
Мизи, я бы так хотел, чтобы ты была рядом, могла подсказать мне что-то, могла сказать прав я или нет.
Тебя нет.
Суа нет.
Остался только Иван.
Мизи, мне так плохо.
И я не уверен, что я знаю себя, не уверен, что понимаю себя.
Знаешь, завтра наш раунд и я чувствую себя опустошенным и злым. Хочу просто убить их всех.
И не хочу петь с Иваном.
Мизи. Если я представлю, что ты рядом, ты подскажешь мне что-то?
Мне кажется, я люблю тебя. И люблю его тоже. Это плохо, что я не люблю Суа?
Это плохо, что я люблю Ивана?
Это плохо, что я люблю тебя?
Просто приснись мне и скажи, как быть.
Иногда ночами я просто представляю, как мы играли все вместе…вижу зелень травы и бесконечность неба.
Мизи. Просто подскажи. Должен ли я уснуть и не проснуться?
Хочешь ли ты увидеть меня рядом или же тебе хорошо без меня?
Жива ли ты.
Жива.
Жива.
А я кажется, мертв.
Не хочу петь с Иваном.
Мне кажется, я люблю.
Тебя.
Его.
Не знаю.
Прости меня, Мизи.
Мое сердце бьется, потому что я знаю, ты бы никогда одобрила, если бы я сдался.

---

Не важно что, куда и как. Учитывая заявку, то ощущения и ожидания должны быть стеклянны как зеркало, которое мы будем есть вместе. В любом случае я открыт для обсуждений. И правда, очень жду мою Мизи.
Одарю любовью и смущением.

---

пример вашего поста

— Один большой какао на воде, пожалуйста. — говоря это Тиль уже нутром чувствует осуждение баристы. Взгляд напротив без слов говорит ему: «Эй, парень, что у тебя в голове? Хочешь выделываться, вали в другую кофейню».
Наверное, попроси он на соевом или миндальном молоке удивления было бы меньше.

На самом тебе Тилю одинаково нравятся и кофе, и чай. Да и теплое молоко с медом тоже. Только вот не объяснять же работнику местного заведения, что сегодня именно тот день, когда он сознательно пытается делать всё то, чего не делал раньше.

«Чувак, выйди из зоны комфорта». Тиль помнит интонацию и выражение лица фронтмена и по совместительству его лучшего друга Джо так же хорошо, как и руки, скрещенные на его груди и нахмуренные брови. «Тиль, ты один из лучших. Одно целое с гитарой, даже ребята подтверждают. Не знаю, что у тебя происходит на личном, но попробуй разобраться в первую очередь в себе.»

«Что ты имеешь ввиду?» Тиль помнит, как чувствовал страх, что его турнут из группы.
«Просто пару репетиций пропусти, чел. И…не знаю, мой психолог сказал, что выйти из зоны комфорта это делать то, чего не сделал бы раньше. По другой дороге пойди. Смузи из шпината выпей, ну не знаю, короче.» Джо развел руками. «Хотя есть у меня одна идея!» эта фраза заставила насторожиться, но было уже поздно. «Гитару свою оставляй. В подсобке возьмешь старую. Классическую.»
«Да ты издеваешься?» Тиль скрипнул зубами, но удержался от дальнейших едких комментариев. «Сам знаешь я без Фредди никуда».

Джо закатил глаза.

«Вот и твоя зона комфорта, дружище.» он хлопнул его по плечу и засмеялся. «Фредди побудет со мной. Обещаю не дергать его за струны!»

Джо не был плохим парнем, и Тиль совершенно не чувствовал злости, когда тот провел с ним эту воспитательную беседу. Только вот на следующий день, когда он полный решительности проехал аж до другого конца города, отправившись гулять и пить чертов какао без молока (скорее всего дрянь будет ещё та), с самой обычной гитарой наперевес, то чувствовал какое-то отчаяние.
— Вам навынос? — спрашивает бариста, отвлекая от воспоминаний.
— Да. — Тиль растерянно чешет щеку с остатками старого синяка, замазанного тональным кремом. Кожа уже не болит, да и воспоминания не тревожат.

Он забирает картонный стакан и вынув из него трубочку, бросает её в мусорный бак при выходе из кофейни, направляясь…да просто двигаясь вперед. Тиль думает, что Джо прав, и даже не зная всей ситуации, то словно чувствует что-то не то. Проблемы на личном.
Проблемы не у Тиля, а у его отца с алкоголем и руками, которые развязываются, стоит только спрятать бутылку.

Всё же прогуливаться по многолюдной площади в неизвестной части города намного приятнее, чем постоянно сидеть на студии с банкой пива в руке. Он может, и жить туда бы перебрался, да Джо выгоняет домой. Может и не гнал бы, если бы Тиль рассказал свою ситуацию, только он не хотел, чтобы кто-то вмешивался со своими советами.

Разберется как-нибудь сам.

Делая пару очередных глотков не такого и плохого, как оказалось, какао, Тиль, останавливается прямо посреди площади. Оживленно. Родители с детьми, парочки и люди, спешащие по своим делам, огибают большой фонтан. Вода кристально чистая, она льется узорами, пахнет свежестью и свободой.

— Что ж, Джо. Выход из зоны комфорта? — шепчет Тиль себе под нос.
Он ставит стакан на широкий край фонтана, и садится рядом, чувствуя на спине, скрытой широкой футболкой брызги ледяной воды. Вынимает инструмент из чехла. Гитара Джо выполнена из светлого дерева, покрашена в цвет слоновой кости, и даже немного напоминает ему привычного Фредди, просто на пару веков старше.

«Я смогу» говорит себе Тиль.
Он забрасывает ногу на ногу, принимая позу поудобнее и упирает гитару в колено. Слишком поздно понимает, что забыл медиатор, но уже чувствует на себе чужие взгляды. Некомфортно, чертовски некомфортно.

«Смогу» повторяет он себе. Если сыграть пару песен, то пальцы в кровь он не сотрет. Если же такое случится, то потерпит боль. Это же тоже выход из зоны комфорта?

Тиль слегка улыбается и обводит взглядом тех немногих людей, что остановились, с интересом наблюдая за ним.
— Дамы и господа! Приветствую вас этим ярким солнечным днем! — громко давит из себя Тиль, вспоминая наставления Джо: «Ты же рокер, не забывай. Умей делать представление, даже когда ты один! Если попадешься мне в Тик Токе, с меня бутылка вискаря!»
Он играет пару пробных аккордов и слегка успокаивается, даже сердце уже не вылетает из груди.

— Надеюсь вам понравится моё творчество. Прошу вас поддержать меня! — смеется Тиль самым искренним из лживых смехов. Но чувствует, что ему верят. Чувствует заинтересованность.
— Это моя авторская песня. — продолжает он. — Но я ещё не исполнял её на публике, так что вы мои первые слушатели. Спросите, почему?  Мой лучший друг полный засранец, вот почему. — Тиль снова смеется. — Говорит песня слишком романтичная. Но что скажете вы?

Тиль медленно играет пару начальных аккордов, после чего прерывается и снова осматривает присутствующих. Слушателей собирается всё больше с каждой минутой, что заставляет его нервничать. Так давно не играл на обычной гитаре, но что в этом сложного.
— В такой прекрасный день, хочу, чтобы каждый из вас почувствовал себя особенным. Ведь каждый из нас является особенным для определенного человека.

«Я справлюсь, я уже молодец. Пошёл ты, Джо.» победно думает Тиль, решая, что если всё получится, то попросит кого-то заснять его на видео. Хотя, люди обычно всегда всё подряд снимают.

Он широко улыбается и прикрывая глаза начинает играть. Слушает гитару, слушает как его собственные пальцы ударяют по жестким струнам, сливается с инструментом в одно целое и мир вокруг отступает на второй план.